«Автограф»
03.06.2017Марина ЛИННИК: НЕ ВСЁ В ЖИЗНИ ИЗМЕРЯЕТСЯ ДЕНЬГАМИ! (интервью)
06.06.2017В тот вечер я возвращался домой уставшим и раздражённым. И на то были свои весьма веские причины. Ещё бы: с прошлой ночи воспалилась десна и, несмотря на болеутоляющую таблетку, я до утра не сомкнул глаз; из–за этого на весь день остался без обеда, а главное – без столь необходимого горячего первого. Кроме того, приближалось время большого корпоратива: заказчик – одна очень солидная и претенциозная фирма. Но, на сей раз, на мои плечи, помимо традиционных, обычно приятных забот организатора, вдруг свалились серьёзные проблемы: звонили из банкетного зала и под предлогом «пожарной безопасности» категорически запретили использование пиротехники – даже на прилегающей к этому заведению открытой площадке! «Хорошенькое» дело: ещё вчера разговаривал с его директором – казалось, всё решено… Проведение запланированного по программе файр–шоу попало под угрозу срыва; ситуация, в буквальном смысле, пахла «жареным» – ведь клиенты такого уровня не привыкли слышать «нет», тем более, за свои, далеко немалые деньги… После офиса – срочно ехать туда, «разруливать» ситуацию! Но перед этим – к стоматологу; боль ни на минуту не прекращалась… Кабинет врача, десяток болезненных уколов в дёсны, одеревеневшие челюсти, хирургические манипуляции лазером, много крови, запах палёного мяса… В голове невольно промелькнула мысль: «О Боже, здесь тоже пахнет «жареным!»
…Сквозь пробки я медленно пробирался на другой конец Москвы; шёл проливной дождь; толпы нервных людей, спешащих укрыться от дождя, прыгали через лужи чуть ли не под колёса… Да, ещё компьютерщик с характерным именем «Платон», делающий мне сайт, не выходит на связь – получив аванс, ушёл в запой. Сволочь! Текущие изменения не внёс, лыка весь день не вязал – что–то бормотал о своей гениальности, а под вечер – вообще перестал отвечать на звонки – видимо, совсем дошёл «до кондиции». Я был вне себя от ярости – на него, и на тех, кто его мне рекомендовал. В общем, «получился», денёчек… «Нет, к чёрту – банкетный зал. Поеду туда завтра. Сейчас – не в состоянии ни разговаривать, не соображать… Домой!»
Дверь открыла Таня – моя любимая, с очередной толстой книгой в руках. Я привык её видеть с раскрытой книгой; с раннего детства она обожает читать, ценит хорошие книги и вообще, обладает безупречным вкусом. Я приобнял её, провёл рукой по её струящимся золотистым волосам и легонько поцеловал в щёчку: «Привет, любимая», – «Привет, мой хороший, – со слегка отстранённым видом, оторвавшись от книги, произнесла она, – ужин на кухне, я давно его приготовила, но он уже остыл… Как ты? » – «Только недавно от дантиста – есть пока не могу, поэтому сегодня, наверное, останусь без еды. А ты сама–то ужинать будешь?» – «…Нет… Не сейчас… Уже поздно. И некогда…», – отстранённо, словно находясь в своих мыслях, проговорила она и собралась, было, в другую комнату. «Может, сделать тебе что–нибудь попить? Хочешь, я заварю чай с травами?», – так же отстранённо сказала она. Видя такой её интерес к новой книге, я буквально вырвал из её рук «очередной фолиант» и со словами: «Та–ак, погоди–ка…» бросил пристальный взгляд на обложку. «Марина Линник… Реинкарнация», – прочитал я, – это что, очередная эзотерика – твоя излюбленная тема?» – «Попался! Не угадал…» – с хитрым прищуром во взгляде ответила любимая. – «Тогда – что же – неужели «женский» роман?», – с недоумением в голосе продолжал я.
(Сказать по правде, я всегда с определённым недоверием относился к так называемым «женским» романам. Равно как и к «создательницам» – многочисленным «романисткам–макулатурщицам», которые «выпекают» их, как горячие пирожки – десятками в год. Поражает пустота их содержания, не несущая ничего «ни уму, ни сердцу». Как быть «стервой, и раскрутить мужика на бабки», как провинциалке удачно «выскочить замуж», как уличить мужа в супружеской измене, как расследовать убийство соседки… Пропитанные поверхностностью суждения и дилетантизмом, полным незнанием жизни и вычурностью изложения, однообразной скукой и отсутствием сюжета, эти «книжечки» обычно отдают желанием их авторш покрасоваться и самим – хотя бы одним боком «влезть в тусовку»).
– «Милая, с каких это пор ты начала читать «женские» романы? Ты, вроде, подобным чтивом никогда не интересовалась…» – «А это – не «женский», как ты говоришь, а очень даже интересный роман, связанный с историческими событиями, да с мистикой, между прочим… Ну и что, что автор – женщина? Марина Линник – замечательная писательница, у неё прекрасный слог и сюжетная линия, – с лёгкой обидой в голосе парировала моя жена, – и вообще, «женские», как ты говоришь, романы, хотя я редко и мало их читала, – для миллионов женщин страны – своего рода, отдушина от их мрачной будничной жизни! Хотя бы через страницы книги, оторвавшись от рутинных изматывающих ежедневных дел, проблем, поиска денег, возможно, и от одиночества – их читательницы могут почувствовать то, что не дано им по каким–то причинам прочувствовать и получить в реальной жизни. Это радость, счастье, любовь, страсть, авантюрные приключения, которые происходят с героинями этих книг. Это своего рода – психотерапия. Ну, так, что насчёт чая, давай сделаю?» (Татьяна направилась на кухню, забрав с собой и книгу…)
Челюсть по–прежнему сильно ныла… В слегка тёплый чай с чабрецом я плеснул немного тёмного доминиканского рома, размешал и выпил этот грог залпом. Устало поплёлся в спальню, стащил с себя одежду и стал пробовать заснуть… Попытки эти ни к чему не приводили; хотя безумно хотелось спать, я переворачивался с боку на бок; боль не утихала, а в голове роем вертелись проблемные мысли. Силясь заснуть, я закрыл глаза и вдруг почувствовал лёгкое прикосновение к своему лицу – моя любимая своими нежными пальчиками гладила меня по воспалённой, но уже отошедшей от анестезии щеке: «Милый, я знаю, у тебя был сегодня трудный день… Не переживай, успокойся… Завтра всё заживёт… И дела все решатся… Всё будет хорошо, хочешь, я почитаю вслух…» И тихонько поцеловала меня. В ответ я буркнул что–то невнятное, типа «угу…», сунул руку под подушку, и, закрыв глаза, принялся слушать свою любимую – мою Танюшу… Он читала…
«…Кромвель замолчал. Пламенная речь, произнесённая с таким воодушевлением, произвела неизгладимое впечатление не только на подданных короля, но и на него самого. Обладая трезвым и расчётливым умом, Генрих понимал, что, как бы ни противна была ему невеста, иного выхода у него не было. Приходилось смириться.
– Ну что ж, – с задумчивостью произнёс Генрих, барабаня толстыми пальцами по ручкам кресла, – не скрою, что брак со столь… необразованной девицей не приводит меня в восторг. Однако перспектива получить вместе с союзом силу, способную противостоять Габсбургам, меня радует. Господин Кромвель, вы убедили меня. Интересы Англии – это мои интересы. И я готов ради моего королевства пойти на жертву. Господин Кромвель, оповестите всех, в том числе и германские княжеские дома, что скоро состоится мой брак с принцессой Анной Клевской. А в донесении курфюрсту Саксонскому ещё добавьте, что мы надеемся, что наша дружба, основанная на истинной вере, будет способствовать дальнейшему сохранению мира. Надеюсь, у него наконец–то отпадут всякие сомнения, и в недалёком будущем мы подпишем–таки обоюдно выгодный договор. Да, и ещё… Герцогу Саффолку вместе с моей невестой надлежит немедленно прибыть в Лондон. Скоро моя свадьба!.. Господа министры…
Король, ни на кого не глядя, быстрым шагом, хоть и прихрамывая, удалился в свои покои. Кромвель, окинув торжествующим взором герцога Норфолка, усмехнулся. Герцог, сжав кулаки, буквально позеленел от злости. Он резко развернулся на каблуках и проследовал к выходу.
– Смейся, смейся, старая гиена, пока ещё можешь, – злобно проговорил лорд–казначей вполголоса. – Ничего… сегодня ты выиграл, но запомни: недолго тебе осталось упиваться победой. Гильотина уже ждёт тебя…»
…Я стал слушать с интересом… Вскоре боль начала утихать, а в слипающиеся глаза стали вливаться видения… Полумрак королевского замка Средневековья, гулкое эхо шагов под высокими сводами, люди в старинных одеждах эпохи династии Тюдоров… Бархат, парча, украшения с драгоценными каменьями, тяжёлые медальоны на толстых золотых цепях… Звуки лютни и клавесина, перебиваемые треском дров в камине… Запах дыма и сильно зажаренного мяса… Охотничий горн; звон кубков на пирах; скрежет мечей на рыцарском турнире… Грозный бас грузного английского монарха Генриха VIIIи тихое, шуршащее шушуканье придворных министров… Неброская притягательность Анны Клевской, плутовство тучного Кромвеля, искры ярости в рачьих глазах неуёмного Норфолка, которыми герцог осыпал весь мир… Эти образы появлялись перед глазами, сменяли друг друга, а потом бесследно уходили в никуда. В ночную темноту. Я спал крепким спокойным сном…
Наутро проснулся, как обычно – бодрым и хорошо отдохнувшим. Десна почти не болела – лишь слегка подёргивала. Весеннее солнышко падало на нашу широченную постель, касаясь прелестного личика моей второй половинки. Она улыбалась во сне, слегка пожмуриваясь от солнечных лучей. Она заснула с книгой в руках, впервые не выключив настольную лампу на прикроватной тумбочке. Кошки Элли и Риана, пригревшись, безмятежно посапывали в её ногах… Приняв наспех душ и одевшись, я отправился варить кофе. Вскоре дом наполнился аппетитным кофейным ароматом и вкусом подогретых булочек с корицей. «Доброго весеннего утра! Кушать подано, моя королева», – я подал завтрак в постель своей любимой, вспоминая книгу и свой сон. В ответ она потянулась и, отправив губами лёгкий воздушный поцелуй, сонным, ещё очень сонным голосом произнесла: «Доброе утро, милый! Спасибо… Ты так быстро заснул вчера. А я не могла остановиться – прочитала книгу почти до конца». – «Какая ты умница! Да, вчера я отключился быстро. Зато сегодня готов – хоть с места в карьер, убегаю через пять минут. А откуда у тебя эта книга? И вправду интересная очень…» – «Мне Лена, подружка дала почитать, а Марина Линник, которая написала этот роман, – её хорошая знакомая». – «Странно, получается, – недоумевал я, – мне приходится оценивать и рецензировать множество книг, участвовать в жюри литературных конкурсов, «открывая всё новые таланты». По–настоящему талантливых работ – единицы. А тут – готовый автор, с прекрасным русским языком, мощными энциклопедическими выкладками, захватывающим историческим сюжетом и пока, надо полагать, мало кому известный! Сегодня же начну читать книгу, а потом было бы интересно пообщаться с её создательницей – подумаю, чем ей можно помочь! За многие годы работы в журналистике я достиг того особого статуса, который позволяет не бегать «по заданию редакции»; когда я могу самостоятельно выбирать – о ком и о чём писать…» – «Помоги, милый, обязательно! Я передам Марине твои слова – на следующей неделе Лена хотела меня с ней познакомить…»
В тот день я успешно «разрулил» все навалившиеся накануне проблемы. Посетив банкетный зал, я всё понял: его директору захотелось, пользуясь моей ситуацией, ещё «немножко» подзаработать на эксклюзивности мероприятия. На что я ему популярно заявил, что «незаменимых» – нет. В результате, он слёзно стал умолять меня сохранить «добрые» отношения» и предложил моей компании постоянную скидку. Только вот будет ли у меня желание работать с ним в дальнейшем? Не уверен… Разобраться с горе–компьютерщиком было ещё проще – внезапно нагрянув к нему домой и явно застав врасплох, я вернул свой аванс и распрощался с ним навсегда. Надо учить пьяниц и хамов… Дорога к дому тоже оказалась в тот день лёгкой и свободной – без традиционных московских пробок и заторов.
Вернувшись домой раньше обычного, я взял книгу и предался чтению. Сюжет оказался даже интереснее, чем я предполагал. Действие романа происходит как бы в двух временных параллелях, и судьбы обеих героинь – Аннелис, молодой сотрудницы из корпуса мира в Руанде, и жившей в XVIвеке английской королевы Анны Клевской – тесно переплетаются по ходу сюжета. В своём повествовании писательница постоянно приглашает читателей в исторические экскурсы. Использует фразы на иностранных языках. Акцентирует внимание даже на мелочах: как и чем люди жили в ту далёкую эпоху, как обращались друг к другу, как одевались, как себя украшали, что ели–пили, как проводили время и отмечали праздники. Многое изменилось с тех пор; неизменными оказались лишь характеры и нравы людские, действия и образы мыслей.
Через несколько дней моя Танюша радостно сообщила: «Сегодня я заезжала к Лене и познакомилась с Мариной. Она – изумительная! Я сказала, что тебе её книга тоже понравилась, и ты мог бы ей помочь! Она с радостью хотела бы с тобой встретиться! Я дала ей твой телефон». На следующий день позвонила писательница, и мы договорились встретиться у неё дома. Я тоже, готовя публикации, предпочитаю интервьюировать своих героев в их домашней обстановке – чтобы оглядеться «по сторонам» – узнать, чем дышит, чем живёт человек. Какие вещи и предметы его окружают, побуждают генерировать новые замыслы…
СЕМЬЯ – ЭТО МОЁ «ВСЁ»!
Утро следующего дня. Въезжаю во двор сравнительно нового дома в «спальном районе» Москвы, поднимаюсь на лифте, звоню в дверь. Раздался звонкий заливистый лай. Мне открывает улыбающаяся молодая женщина с серебристым пудельком на руках, с выразительными серо–голубыми глазами и светлыми волосами, собранными в «хвостик»: «Михаил? Очень приятно! Марина. Спасибо, что согласились приехать ко мне, проходите, пожалуйста, на кухню, только что я чай заварила…» И обратилась уже к собачке: «Касси, не бойся, это наш гость. Ступай–ка в комнату, а мы здесь поговорим…» В просторной и светлой квартире на кухне, на столе, кроме двух изящных фарфоровых чашечек и чайничка с горячим чаем, находилось много всего того, что называется «к чаю»: пирог с фруктами и орехами, торт, варенье разных видов. Изумившись такому гастрономическому великолепию и особенно фруктовому пирогу, я начал с первого вопроса…
– Марина, это аппетитный пирог – тоже вашего «исполнения»?
– Если нет – не очень разочарую вас, Михаил? (Улыбается, помешивая ложечкой чай…) Рядом с домом недавно открылась пекарня, там пекут такие восхитительные штучки. Я сама, хотя готовить и люблю, делаю это не часто – по большим праздникам, как Новый Год или день рождения. Просто до готовки руки не доходят, а буквально в двух кварталах отсюда живут родители. Мама у меня – прирождённый кулинар, постоянно балует всех нас – папу, меня и моего сына Мишу разными вкусностями. А выпечка – пироги и пирожки – у неё вообще божественные! Сама всё привозит, разогревает…
– Это замечательно, когда рядом такие родители – любящие, заботливые…
– Замечательно, когда просто есть родители! Для меня они – как поётся в песне, «надёжный причал», единственный на который я в жизни всегда могу опереться – что бы ни случилось. Это – не «пафосные слова», это неотъемлемая реальность; ведь случалось–то всякое. Когда у тебя радость, ты спешишь ею с ними поделиться, когда какие–то проблемы – тоже; и родители всегда выслушают тебя, поймут и поддержат, никогда не осудят… С мамой я вообще готова часами болтать – как с лучшей подругой; а, собственно, почему «как» – она и есть моя лучшая подруга!
…У меня не много подруг. Спрашиваете, почему? Так получилось. С одной стороны, это плохо – ведь ощущаешь потребность в общении, но с другой – хорошо. Дружба – если это истинная дружба, ко многому обязывает: подразумевает обмен энергиями, затрату душевных сил и времени, столь необходимого для работы, – его и так постоянно не хватает. Некоторые могут подумать: «если – писательница и «сидит дома», – значит, ей делать нечего…». Колоссальное заблуждение – моя жизнь «бурлит» океаном событий! Общаемся в основном тесным семейным кругом – мне с сыном и с родителями в нём комфортно; раньше, когда были живы бабушки–дедушки, конечно, всей роднёй собирались чаще…
Вообще, мамочка – мой ангел, она – моя первая и самая беспристрастная читательница, мой строгий цензор и главный критик! Помню, когда роман «Потерянные во времени» был практически готов, мама, прочитавшая его, ранним утром буквально ворвавшись в квартиру и импульсивно жестикулируя, как в старых итальянских фильмах, категорично заявила, что я не имею право «так» поступать в финале с главной героиней: «Доченька, как ты могла? Мишель – прекрасная, добрая девочка, и не заслуживает подобной участи! За что ты её обрекла на расставание с любимым? Безжалостно «бросать» её одну на вокзале – всхлипывающей вслед уходящему поезду! Срочно меняй концовку!» Видимо, материнский инстинкт взыграл в её душе. Мне ничего не оставалось делать – после тщетных попыток борьбы я сдалась и написала эпилог…
– А ваша мама, Марина, кстати, никак не связана с литературой?
– Нет, напрямую не связана, но косвенно – конечно, ведь она – музыкальный педагог. А педагогика подразумевает работу с литературой, с книгой. У нас, как помню с детства, в доме всегда было много книг и меня рано приучили к чтению. Сначала я воспитывалась на добрых детских сказках, которые мама читала мне перед сном; когда же научилась читать сама – на приключенческих романах Джека Лондона, Жюля Верна, Эмилио Сальгари, Рафаэля Сабатини, Александра Дюма, Артура Конан Дойла, Луи Буссенара, Джеймса Фенимора Купера, Майна Рида… А позже – на качественной фантастике, которую мне периодически «подкидывала» мама.
Вообще, мамочка у меня – дама очень активная, деятельная. Она не может усидеть на одном месте. Всегда любила походы, устраивала разные мероприятия, была «заводилой» в компаниях. Это у неё, похоже – от её дяди; он был артистом разговорного жанра, выступал на сцене, знал всевозможные фокусы, розыгрыши, и всегда любил собирать у себя в доме гостей, устраивать концерты и шумные застолья. Так вот, когда мамуле было уже далеко за 60 – она записалась на курсы вождения и получила права; она ещё работает, кроме готовки успевает всё остальное делать по дому! Папа, в отличие от неё – человек спокойный и неспешный; классический «технарь» – всю жизнь посвятил авиационной отрасли, работал над созданием вертолётной техники, а сейчас трудится в Управе – занимается вопросами строительства. При всей непохожести – они отлично дополняют друг друга. Так что семья для меня – это моё «всё»!
И, знаете, Михаил, больше всего в жизни я боюсь, что наступит миг – дай Бог, чтобы очень не скоро, – когда так захочется с ними поговорить, а говорить – не с кем… (глубоко вздыхает…) Верю, что и мой сын Миша то же самое может сказать про меня. В свои 16 лет он – вполне серьёзный, чуткий и внимательный молодой человек. Хотя выше меня на голову, но в душе, по–детски чистой, большой романтик. Он для меня – идеал мужчины, моя надежда и будущая опора, рыцарь с пламенным сердцем!
– Сын вырастит и наверняка захочет жениться. Готовы ли будете его «уступить» будущей избраннице?
– Безусловно! Я с радостью «передам» его в руки той единственной, которую он выберет. Ту девушку, которая привнесёт в его жизнь любовь и счастье, я приму всем материнским сердцем и стану ей подругой. При этом никогда не буду вмешиваться в их отношения и давать «советы», если меня не спросят. Скажу вам по секрету, что у Миши уже есть «гёрлфренд» – но она в другом городе, поэтому они пока не встречались, общаются по интернету. И он знает, что я догадываюсь о существовании подружки, хотя деликатно не пристаю с расспросами. Видя это, он сам, аккуратно так, «издали», делится со мной «личной жизнью» – иногда советуется, как лучше выразить мысль в письме, какую виртуальную открытку для неё выбрать и так далее. Буду счастлива как мать, если будет счастлив мой ребёнок. Это естественно.
КОЛЛЕКЦИИ – ТОЖЕ СВОЕГО РОДА ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ…
…Наша беседа продолжалась. Я то и дело с любопытством вскидывал взгляд на разнообразие игрушечных ёжиков, стоящее на соседнем столе. Керамические, фарфоровые, пластиковые, бархатные, тряпичные… Резиновые, как в детской песенке… «Михаил, как вам мои ёжики? – поинтересовалась Марина, подливая мне в чашку горячего чая, – Это одно из моих увлечений, одна из моих коллекций. А вот этого ёжичка, расписанного цветными фломастерами, из папье–маше я когда–то сделала сама. Он и заложил основу этой коллекции!»
– Потрясающе! Жорж Сименон тоже был ценителем ёжиков, у «отца» знаменитого комиссара Мегрэ дома имелась большая коллекция этих зверьков – от детских игрушек до барельефа на почтовом ящике его виллы…
– Люблю их! Это с виду они такие неспешные, тихие, миролюбивые. Но если «жизнь прихватит» – всегда выпускают колючки! И кричать отчаянно умеют, как маленькие дети!
– Тогда – в дополнение к «ежиной» коллекции, – в доме должны быть кактусы, у вас же – весь подоконник уставлен разноцветными фиалками…
– Кактусы, бывает, цветут красиво, ну – нет… Не «моё» это… Обожаю фиалки! Трепетные, слегка капризные и необыкновенно нежные, они требуют к себе особого внимания, зато щедро благодарят за это – утренней свежестью и своей изумительной красотой! Так что фиалки – моя вторая коллекция.
– А что, есть ещё и третья? (Мои глаза всё шире раскрываются от удивления…)
– Есть. И четвёртая, и пятая… Коллекции – тоже своего рода параллельные миры. (Улыбается…) Вот, к примеру, Михаил, у вас за спиной, на холодильнике – коллекция магнитиков. Может, для кого–то – это банально и несерьёзно, но мне нравится их собирать. Все они – из городов, из стран, где побывав однажды, ты навсегда оставляешь частичку души, зато в память об этом привозишь частичку того места, той земли, где ты побывал. Полная гармония – равновесие параллелей не нарушено! И это же прекрасно – собирать «сувенирные впечатления» о поездках в одном месте – на корпусе холодильника, чтобы, кинув взгляд на одно из них, как бы на секунду, снова перенестись в параллельную реальность.
Если вы не против, можно пригласить вас в комнаты – я хотела бы ещё немножко похвастаться своими увлечениями.
…Мы встали из–за стола и проследовали в гостиную. На стенах, на полках, на журнальном столе передо мной предстали многочисленные парусники – большие и не очень, на картинах и гравюрах, в виде статуэток, в стеклянных колбах и горизонтально лежащих бутылках. На старинном письменном столе красовалась не менее старинная пишущая машинка, со всех сторон уставленная фигурками лошадей и небольшими сувенирами с «лошадиной» тематикой. Помимо лошадок, там же, на столе стояли игрушечные модели старинных паровозов, современных локомотивов – точные копии настоящих… Я не мог скрыть удивления:
– Вот, значит, как экзотично выглядит «рабочее место» создательницы исторических романов?
– Я уже давно не привязана к «этому рабочему месту». За данным столом сейчас давно ничего не создаётся, я работаю с ноутбуком, и могу находиться в любом месте квартиры; машинка – служит, скорее, предметом интерьера, как и сам этот стол, поэтому вокруг тут всё заставлено фигурками. С детства увлекаюсь лошадьми, занималась конным спортом – пока не получила травму позвоночника, но и сейчас, когда слава Богу, всё обошлось – я не против иногда прокатиться верхом. По выходным мы с сыном частенько бываем в конноспортивном комплексе, занимаемся выездкой.
– Парусные корабли, похоже, тоже занимают в вашей жизни весомое место?
– Определённо. Старинные бриги, барки и галеоны вызывают у меня, куда большую симпатию, нежели современные суда – океанские лихтеровозы, гигантские танкеры, круизные лайнеры. Почему? Потому что их хрупкая стать веками противостояла натиску стихии, и ветер дул в их паруса… На них совершались открытия, перевозились сокровища. Наверное, ещё и потому, что в душе я – пиратка. (Смеётся…)
– А паровозы, вагончики…
– Железная дорога – это тоже моя «стихия». Тоже – с детства. «Паровозик из Ромашково» – вообще один из моих любимых мультиков… Добрый и мудрый! Паровозные гудки, чай в подстаканнике, ритмичный монотонный стук колёс, деловитый шум вокзального перрона, запах дёгтя в летний зной на путях… (Мечтательно вздыхает…). И как апофеоз – путешествие в трансконтинентальном экспрессе. Когда неспешно едешь на поезде, успеваешь рассмотреть всё по сторонам – как сменяется время суток, сменяются пейзажи, города и полустанки. Кстати, роман «Потерянные во времени», во многом посвящён железной дороге; сейчас я с удовольствием подарю его вам и вашей очаровательной супруге. (Марина достала с полки книгу и сделала для нас памятную надпись…)
– Спасибо, Марина, сегодня же вечером мы начнём знакомство с вашим новым для нас романом. А читателям расскажете, о чём он?
– Пожалуйста. Закройте глаза и попытайтесь представить… Итальянские Альпы, Ломбардия… Начало XX века. Посреди тихой безмятежной пасторали в горный тоннель неспешно въезжает поезд… и почти через сотню лет на огромнейшей скорости возникает в разных точках мира – вырывается из ниоткуда, мчится вне расписания, не делая остановок и не беря пассажиров… Куда? В параллельные миры? В спираль времени? Никто не знает. Но есть те, кто убеждён, что поезд–призрак идёт прямиком в ад, ведь он является предвестником катаклизмов и несчастий. Молодая француженка, журналистка Мишель Мано, пытаясь разгадать тайну поезда, отправившегося в далёком 1911–м году на увеселительную прогулку, сама оказалась перед угрозой участи его бесследно исчезнувших пассажиров. Такая вот история.
– Дух захватывает…
Подарив мне книгу, Марина любезно пригласила пройти в другую комнату… Чехословацкое пианино 80–х годов, стопка нот на нём, несколько маленьких иконок, большое количество фотоальбомов на стеллаже, фотографии и плакаты на стенах, коврики и вымпелы со значками, горнолыжная экипировка и миниатюрная деревянная витринка, уставленная такими же миниатюрными, но настоящими книжечками – по размерам не больше спичечного коробка…
– Это – Мишкина комната, но часть моих коллекций находится здесь. Начиналось всё моё коллекционирование в детстве, со значков. Помните – тогда это было модно. Так вот, увлечение значками ушло в прошлое, а коллекция так и висит – не выбрасывать же. А вот – стенгазета, которую мы сделали к Мишиному дню рождения – с фотографиями, комментариями, отрывками из старых тетрадей…
– Миниатюрные книжечки… Любопытно…
– Да, их сейчас выпускают. Там на каждой страничке есть текст, вот посмотрите. Правда, очень мелкий – микроскоп нужен! (Смеется…) Первую подарили друзья – ну, думаю, не лежать же ей в гордом одиночестве; и так их накопилось на целую «библиотеку»!
– А музыка – тоже ваше увлечение с детства?
– А вот музыка – не «увлечение» – а очень даже серьёзное занятие, «дело жизни» – на тот период времени! Я училась в музыкальной школе, и даже готовилась поступать в московскую консерваторию. Не «срослось», но музыку я не бросила… Регулярно репетирую, играю классические пьесы и выступаю на своих авторских вечерах – не только с литературной, но и с музыкальной программой. Более того, сын обожает музыку – не только слушать, но и исполнять, он уже не раз побеждал в фортепианных конкурсах! Теперь осваивает синтезатор – с его помощью можно имитировать любые музыкальные инструменты, вообще любые существующие звуки. Кем бы Миша ни стал в будущем, умение играть на музыкальных инструментах никогда не окажется лишним.
– Тогда сыграйте, прошу, что–нибудь – я тоже очень люблю музыку. С удовольствием вас послушаю…
Молодая женщина, придвинувшись к пианино и вскинув руки над клавишами – как этому учат в музыкальных школах, изящно и плавно стала касаться инструмента… Комната наполнилась звуками «Старинной английской песни» – чувственными и выразительными. (Недаром же говорят, что талантливые люди талантливы во всём… Браво!!!)
– Ёжики, магнитики, фиалки, парусники, поезда, значки, музыка, лошади, мини–книжки… Я что–то упустил, Марина? Потрясающая сфера интересов – и это только в коллекционировании! Фортепиано… Какие ещё увлечения вам близки и интересны?
– Вышивание крестиком – оно успокаивает нервы, снимает усталость и головную боль, всегда является плавным «переходом» в сменах деятельности…
Собак люблю до фанатизма, всех, но пуделей – особенно! Видно, гены маминого дядюшки–артиста. Пуделя элегантные, жизнерадостные, красивые и очень смышлёные животные – неслучайно именно с ними так любят работать на манеже. Касси – у нас третий пуделёчек. Когда я была маленькой, у нас дома жила Джекки – моя первая собачка, потом была Амася – очень добрая и ласковая; она подарила мне и моей семье много радости. Все в ней души не чаяли, особенно маленький Мишенька. Но ни что не бывает вечным – вскоре наша собачунечка серьёзно заболела. Неизлечимо… (Вытирает выступившие на глаза слёзы…) Когда сын однажды проснулся и не обнаружил дома любимой собаки, он пережил такой стресс, что перестал разговаривать! Врачи и психологи были категоричны: «Как бы ни было тяжело, срочно купите собаку. Рядом с мальчиком, особенно сейчас, должен быть друг! Так быстрее уйдёт боль потери…» Мы с матушкой поехали на старый, Калитниковский рынок, известный в народе как «Птичий», в надежде найти такого же пуделя. Недалеко от входа, у ворот стояла полная тётка, держа «что–то» закутанное в старый, проеденный молью пуховый платок и голосила прокуренным голосом: «Пуделёчек, девочки! Берём пуделёчка!» Мы тут же остановились, я глянула в глубину платка – оттуда высунулась длинненькая мордочка с мокрым чёрненьким носиком и глазками–пуговками. Вытаскиваю маленькое дрожащее существо из «упаковки», поднимаю над головой: «Какая же ты прелесть, девочка, пойдёшь к нам жить?» Собачка принялась облизывать мне пальцы рук и прижиматься лапками, словно обнимая меня. Сразу было ясно, она – «наша». Символично, даже денег, которые мы тогда за неё отдали, хватило в обрез – копейка в копейку, сколько было в кошельке. Пока Кассандра, Касси, росла, много сил и нервов пришлось потратить, чтобы вырастить и выходить её – собаку нам продали, мягко говоря, не совсем здоровой. Никогда не забуду бесконечные визиты в ветклиники, бессонные ночи напролёт, чтобы, чтобы Кася выжила, а сынок не испытал новый стресс! Так что в тот день на «Птичке» повезло не только нам, но и Каське – если бы её не купили, она могла погибнуть. Зато сейчас мы всегда берём её с собой – повсюду; она же не переносит одиночества.
– Говорят, люди делятся на «собачников» и «кошатников». Вы – явно из первой «когорты»?
– Кошек я тоже люблю, правда, в основном – диких, крупных. Домашних, признаться, чуть меньше – особенно горластых, блудных, ленивых котов. (Улыбается…)
…Мне по душе рисование – вот, в этой папочке мои рисунки – посмотрите; скоро собираюсь взяться и за краски. Ещё мы с сыном очень любим горные лыжи: когда ребёнок был ещё совсем «мелким», муж, будучи человеком весьма занятым, поставил мне задачу самой освоить этот вид спорта и научить ребёнка. Для меня, ходившей в детстве с родителями в лыжные походы, она оказалась не только простой, но очень увлекательной. Теперь мы с ним часто ездим в горы, охватывая одной поездкой спорт, познавательные экскурсии, активный туризм – и всё это на свежем воздухе! Выматываемся, конечно, полностью, но эта приятная усталость – она того стоит… Ещё с Мишей любим посещать тир – стрельба развивает реакцию, повышает остроту зрения.
И, конечно, ещё одна из моих «стихий» – путешествия. Смена обстановки, – а она время от времени необходима человеку, – посещение новых мест, встречи с новыми людьми… Известный русский путешественник Николай Михайлович Пржевальский говорил: «А ещё жизнь прекрасна тем, что можно путешествовать!» (Мечтательно смотрит вверх и приглашает продолжить чаепитие…) А вот в этом альбомчике, состоящем из конвертов (достаёт с полки…) – полное собрание ещё одной «коллекции» – билетов в театры, на поезда, проездных метро, флаеров, буклетов – из тех мест, где мне довелось побывать. Коллекционирование путешествий – это ведь тоже прекрасно!
– Какая из многочисленных коллекций вам особенно дорога?
– Не догадываетесь? (Заговорщически улыбается…) Конечно же, это – мои книги! Пусть их и не так много в «коллекции», она будет неуклонно пополняться.
МОИ КНИГИ – ТОЖЕ МОИ ДЕТИ
– Марина, а сколько их у вас, в общей сложности?
– На сегодня – немного, пока семь. Это историко–приключенческие романы – «Дорога в никуда», «На перекрёстке двух миров», «Расплата за грехи», «Правдивая ложь», «Реинкарнация», «Потерянные во времени» и сборник рассказов «Правдивые истории одного вечера». Но, в отличие от многих сегодняшних авторов, я не гонюсь за количеством книг; качество «конечного продукта» – для меня куда важнее.
О каждой книге я готова рассказывать бесконечно долго… (в глазах писательницы засверкали огоньки азарта…). Первый роман, «Дорога в никуда» – повествование о путешествии в Южную Америку. Действие происходит в наши дни – дочь крупного промышленника и сын его ближайшего партнёра по бизнесу в поисках разгадки тайн древнего города Мачу–Пикчу попадают в череду захватывающих событий. Сюжет второго романа «На перекрёстке двух миров» разворачивается совсем в другой точке планеты – на африканском континенте; герои распутывают клубок загадок, оставленных потомкам царём Соломоном и царицей Савской. Всё это – на фоне неожиданных поворотов судьбы, интриг и погонь, лжи и предательства, извечного противостояния добра со злом.
– Европа, Африка, Латинская Америка… Вы специально посещали их, чтобы «окунуться» в атмосферу аутентичности?
– В Европе я действительно много где бывала, хотя не везде: в Бельгии, в Англии, например, – пока нет. Так же, как и Африку, и Америку пока не посещала; помогает богатое воображение, любовь к истории и географии, а также – прочитанные книги. Зато – есть куда стремиться!(Улыбается…)
…Из соседней комнаты раздалось жалобное поскуливание вперемежку с царапаньем лап по двери. «Секундочку, я выпущу Каську. Она, как я говорила, не привыкла долго быть одна, – прервалась Марина, открывая дверь в комнату, беря на руки и легонько поглаживая свою любимицу. Собачонка успокоилась и закрыла глаза от удовольствия… – Удивительное дело, Михаил, – продолжила хозяйка дома, – насколько спокойно она реагирует на ваше присутствие. Обычно, она очень недоверчива к не знакомым людям»…
Следующий роман, «Правдивая ложь» – посвящён событиям раннего Средневековья – крестовым походам Людовика IX, романтическим отношениям графа де Сен–Мора и Габриэллы де Карруаз. Покидая родовой замок и отправляясь в поход, граф разрубил своё обручальное кольцо пополам, оставив одну часть себе, а вторую – в знак верности поднёс супруге. Смогут ли, пройдя все испытания, две половинки кольца вновь соединиться и стать одним целым – в этом и фабула романа…
– В названии «Правдивая ложь» – два взаимоисключающих друг друга слова. Иногда писатели и журналисты используют этот литературный приём – для привлечения внимания и большей выразительности, как, например, Юрий Бондарев в романе «Горячий снег», или, Владимир Павлинов в песне «Горький мёд». Вы – тоже?
– По правде сказать, я не задумывалась, какой бы «специальный приём» мне применить. (Смеется…) Просто как–то само собой пришло. Навеяло… Этот роман я написала, находясь под впечатлением от маленькой заметки в журнале «Ридерз дайджест» про красивую историю о двух половинках кольца – о чистой любви и коварстве; в сюжете есть персонаж, стремящийся с помощью лести и лжи завладеть наследством. Ложь – его «правда», его сущность и суть.
«Реинкарнация» – это, как вы уже знаете, роман не про буддизм и нирвану, а про жизнь королевы Анны Клевской. Сюжет его наполнен тайными заговорами, дворцовыми интригами тех времён, жестокой борьбой разных кланов – представителей католической и реформатской церкви…
– Судя даже по одному прочитанному роману «Реинкарнация», вы любите всех героев. Даже, мягко говоря, неоднозначные исторические персонажи – такие, как король Генрих VIII, или Катерина Говард, предстают у вас людьми, не лишёнными достоинств и обаяния – думающими, чувствующими…
– Совершенно верно. Я люблю всех своих героев без исключения – реальных и вымышленных, положительных и отрицательных, ведь с каждым из них я «проживаю» его жизнь. Каждый новый роман даётся мне непросто, ибо высасывает силы – физические и эмоциональные, ведь судьбы всех героев приходится пропускать «через себя». Но мои книги – тоже мои «дети», как и их герои. А дети рождаются в муках.
– Марина, вы не работаете по принципу Юрия Олеши «Ни дня без строчки?»
– Строго я его не придерживаюсь. Если устану, могу устроить себе «творческие каникулы», но ненадолго – всё равно работа притягивает, и я быстро навёрстываю не сделанное.
Вообще, пишу быстро. Поскольку мысль бежит впереди событий и хочется вот так, разом её «выплеснуть», многие действующие лица появляются и действуют спонтанно – по «ходу движения» книги. При этом я всегда прорабатываю линию поведения каждого персонажа и продумываю: «Как бы действовала я, будь на его месте?» И потом, я всегда стараюсь уходить от навязанных клише, от мнимых идеалов, ведь в жизни не бывает только белого или чёрного цвета – весь спектр цветов и оттенков в ней в миллионы раз богаче. Да – и жестокий, как принято считать, монарх вполне мог быть любящим и благодарным человеком, переживающим за судьбу государства, за судьбу трона. И бесцеремонная пустышка способна ощущать боль и терзаться в сомнениях.
– И, всё–таки, у каждого автора есть свои любимые герои. У Пушкина, несомненно, это – Евгений Онегин, у Толстого – Пьер Безухов. Кто ваш любимый герой?
– Анна Клевская – центральная фигура «Реинкарнации», четвёртая жена Генриха VIII, определённо, ближе всех мне по духу – во всех проявлениях. И по характеру, и по поведению, и по параллелям в судьбе. Приехав из германских земель на чужбину, испытав отверженность со стороны мужа, она, казалось, была обречена на бесславие. Но этой молодой женщине хватило твёрдости духа удержать себя в руках, не предаваясь соблазнам мести, хватило выдержки и житейской мудрости остаться собой, хватило открытой и искренней любви к окружающему миру…
– А её «ангел–хранитель», тот самый старец в чёрных одеждах на чёрном скакуне? Это – вымышленный персонаж?
– Нет, этот, на первый взгляд, мистический образ – образ вполне реального человека. Он мне встречался в жизни несколько раз. Однажды, когда я отдыхала в горах Австрии, мне навстречу выехал всадник – седовласый старик с белой, как снег, бородой, в чёрных одеждах – широкополой шляпе и развевающемся на ветру плаще. На мгновение он приостановил коня, поздоровался со мной, слегка улыбнувшись, и поскакал дальше. В последующие годы – там же, в горном местечке Зеефельде, я ещё не раз встречала этого всадника. Такое ощущение, что он – это мой ангел–хранитель и «сопровождает» меня в пути…
События «Правдивых историй одного вечера» переносят нас в Россию середины XIX столетия. В галантной атмосфере салона графини Орловой–Денисовой хозяйка принимает великосветских гостей. После музыкального вечера и ужина, когда собравшиеся вели непринуждённую беседу, случайно затронутая тема вылилась в цепь завораживающих, подчас страшных, но исключительно правдивых историй.
НЕ ЖАЛЕЮ НИ О ЧЁМ…
– Марина, а теперь вопрос, который, обычно писателям задают в самом начале: что вас побудило взяться за «перо»? Судя даже по одному роману, по вашему богатому внутреннему миру – явно не стремление «прославиться», попасть в «тусовку», или заработать «кучу бабок»…
– Стрессы, стрессы… Первый опыт был, когда я изучала макроэкономику и параллельно работала в банке. Готовилась к сессии, и для меня полным шоком было, что с работы не отпустили. Вынужденная до вечера сидеть на скучной нервной работе, по окончании я мчалась на учёбу. Домой возвращалась к полуночи сквозь тёмные люберецкие дворы, читала учебники… Вторым сильнейшим импульсом, заставившим вновь взяться за «перо», явилась семейная ссора с любимым. Не хотела бы ворошить прошлое… Семья, мои родители – для меня всё!
– Вы обмолвились о материальной стороне… Это – потому что литературное поприще сегодня больших денег, мягко говоря, не приносит?
– Ой, Михаил, не то что «не приносит», а отнимает, «съедает» ощутимую часть семейного бюджета – а ведь надо на что–то жить! Спасибо семье за поддержку… Ни для кого не секрет, что сегодня все авторы – за очень редким исключением, оплачивают издание книги из собственного кармана. Зачастую недобросовестные издательства откровенно обманывают авторов: не предоставляют обещанных скидок, не помогают с рекламой, с распространением, тайком «мимо кассы» – чтобы автор ни о чём не догадывался, – печатают и продают дополнительный тираж. Требуют с авторов «эксклюзив» – чтобы обладать исключительными правами на издание каждого произведения. Писательские организации – клубы, союзы и прочие «объединения», тоже безбожно «обирают» своих участников. Постоянно требуют взносы – то на выставки, то на новые проекты, то на конкурсы, то на встречи с читателями. Мрак, одним словом…(С грустью опускает глаза…)
– Знаю–знаю… Мне это, к сожалению, тоже знакомо…
– Далее, уважающий себя и свою аудиторию автор – никогда не будет свою книгу «делать плохо» – в дешёвой обложке, на тонкой бумаге, без иллюстраций. Его произведения – «штучный товар». А качество стоит денег. Так что, исходя из собственного опыта, уверяю вас: разбогатеть сегодня на ниве литературного творчества – мечта не более чем авантюрная…
– Тогда для кого вы, всё–таки, пишете – для себя, для читателей? Что это – потребность высказаться – отразить в зеркале творчества собственное «я», или – желание подарить удовольствие другим людям?
– Для себя – для души. Написание литературных произведений, наверное, как и любых других, – хотя и изматывает, как я говорила, эмоционально – всё равно доставляет радость их создателям, воодушевляет, вводит в состояние внутреннего равновесия, душевного комфорта. Эта необходимость очень важна – поделиться самым сокровенным, донести до людей свои мысли. Когда высказываешься, «изливаешь душу» – у тебя легче и теплее становится на ней. Если же ещё это нравится людям, заставляет их посмотреть на вещи по–новому, пробуждает интерес к неведомым доселе знаниям, побуждает обратиться к первоисточникам, и заснуть со счастливой улыбкой, что ж – это ведь замечательно! (Улыбается…)
– Понятно, для кого создаются так называемые «женские романы» – для беззаботных пляжниц в шезлонгах, наивных домохозяек и утомлённых скучно–скудной жизнью пенсионерок… Они – ужасного полиграфического исполнения, продаются в газетных ларьках на вокзалах и стоят копейки – чтобы, если что, и выбросить было не жалко. Ваши же книги, совершенно иные, как по содержанию, так и по форме – первоклассной полиграфии. Любую из них – не просто приятно взять в руки, она достойна быть украшением домашней библиотеки – причём, находиться на одном из самых видных мест… Тем интереснее, Марина, анализировали ли вы своего читателя? «Потребитель» ваших книг – кто он?
– Я никогда не делила читательскую аудиторию на «свою» и «чужую». На «женскую» и «мужскую», «молодую» и «постарше». Но, что греха таить, думаю, любому автору приятно, когда его книги читают. (Продолжает приветливо улыбаться…) Но, как мне кажется, мои романы будут близки, прежде всего, людям содержательным – тем, кто хотя бы немного знает историю, имеет представление о географии, знаком с законами физики и математики. Для тех, кому могут быть интересны такие понятия, как «топология», «лист Мёбиуса», «вакуумный туннель», «хрональное поле», «чёрные дыры»… Кто знаком с исследованиями Николы Теслы, Альберта Эйнштейна, Стивена Хокинга, или хотя бы слышал о них. Кто интересуется животным и растительным миром Земли, фольклором, историей религий, умеет ценить красоту пейзажей и ценит каждый миг жизни.
– И всё же, ваши читатели – это люди, ориентирующиеся в этих областях научных знаний или неподготовленные дилетанты? Если в мистике и фантастике – у автора широкий простор для фантазии, то, что касается, скажем, вопросов истории, – тут, так или иначе, приходится всецело придерживаться фактов, хронологии событий, исторической достоверности…
– А дилетантов во всём просто не бывает. Так же, как, по справедливому замечанию Евгения Евтушенко, «людей неинтересных в мире нет». Каждый человек чем–нибудь интересуется, в чём–то разбирается. Даже какой–нибудь «тёмный» дикарь из племени туземцев наверняка может рассказать много интересного: какие опасности таят в себе джунгли, когда и как лучше охотиться, какие растения полезны, а какие опасны. «Пустая», как некоторые подумают, манекенщица, наверняка обладает всей полнотой знаний о том, какие сейчас в мире модные тенденции, как накладывать макияж, как двигаться по подиуму. Даже маленький ребёнок в детском саду – лепит, рисует, а значит, чем–то заинтересован. И потом, учиться никогда не поздно. В конце концов, можно взять научную книгу и «освежить» в памяти полученные когда–то знания или, заново открыть их для себя. (Подогревает остывший чайник…)
– Признаться, я так и сделал. Прежде историю средневековых монархов Европы я знал лишь в объёмах советской школьной программы: то есть, в весьма общих чертах. Прочитанный ваш роман, Марина, побудил меня «перелопатить» массу исторической литературы. И стать, – я не иронизирую, – специалистом…
– И меня – тоже! (Хитро улыбается…) Вы абсолютно правы, Михаил: с историей нельзя играть – и даже заигрывать. Она не терпит искажений – поэтому в жанре исторического романа доля вымысла минимальна. Хотя, что и говорить, в мировой литературе известно немало случаев, когда именитые писатели прошлого – такие как Дюма, представляли события истории, скажем так, в своей весьма вольной «авторской» трактовке. Мне же чтобы взяться за такую ответственную тематику как исторический сюжет и при этом не выглядеть, мягко говоря, нелепо, пришлось проштудировать множество книг, справочников, энциклопедий, документов. А также на протяжении долгого времени общаться с этнографами, археологами и другими «историческими консультантами». К слову сказать, я всем им очень благодарна за совместный столь кропотливый труд.
– Да уж! Историко–приключенческий жанр, пожалуй, наиболее сложный и трудоёмкий в современной художественной литературе. Как джаз в музыкальном искусстве…
– Согласна, Михаил, очень показательная параллель. И в настоящее время, как в музыке джаз вытесняется нехитрым рэпом, так и в литературе жанр исторических приключений нещадно выдавливает, перебивает фэнтези. Будучи всего лишь сказкой об историческом прошлом, фэнтези не подразумевает обращение к фактологической достоверности, включает в себя много мистики, не требующей никаких научных подтверждений. Фэнтези востребовано – среди детей, подростков и более массовой аудитории, поэтому всё большее число писателей обращаются именно к нему. Книги в этом жанре охотнее берут издательства, по ним снимается больше фильмов, они – так сказать, более «коммерческий проект». Но, знаете, я ничего никогда не осуждаю – если такого рода книги, или фильмы по ним сделаны талантливо, несут добро и нравятся людям, – то пусть себе жанр «фэнтези» существует на здоровье. Я же не собираюсь менять вектор творчества – мне близок и интересен историко–приключенческий роман и я останусь верна только ему.
– Уж не хотите ли вы сказать, что знаменитая «Поттериана» Джоан Роулинг – чисто «коммерческий проект»?
– Хорошо отношусь к Джоан Роулинг, ведь она смогла задеть струнки детской души. Она сама по себе интересная дама и талантливая писательница. Её серия книг о Гарри Поттере – это, пожалуй, то лучшее в мире, что на сегодня сделано в жанре «фэнтези». Скажу честно, я не читала её «Поттериану» – только смотрела фильмы. Все. Могу сказать, первые два – с наслаждением и воодушевлением, ведь ничего подобного раньше не делалось. Следующие два – с меньшим удовольствием, а последующие – без особого интереса; ведь начало всегда интересно, а на продолжении – так или иначе, будет лежать печать вторичности, и любой повтор удачного начала – всегда априори будет, как минимум, не лучше…
– Справедливое наблюдение, Марина. Ещё Чехов говаривал, что «шутка, сказанная дважды, превращается в глупость»… Но я заметил и то, что, в отличие от фэнтези, приключения, за исключением произведений мировых классиков, – фактически не экранизируют…
– Фильмов–приключений действительно очень мало, а хороших – единицы. Очень люблю старую советскую кинокартину «Земля Санникова» – с прекрасным сюжетом Владимира Обручева, потрясающей игрой актёров – Георгия Вицина, Олега Даля, Владислава Дворжецкого, с великолепными песнями Александра Зацепина. И ещё американский фильм Роберта Земекиса середины 80–х – «Роман с камнем», с Кэтлин Тёрнер и Майклом Дугласом в главных ролях (Восторженно переходит на шёпот…) – помните? О том, как писательница из Нью–Йорка самоотверженно направляется в Латинскую Америку вызволять из плена захваченную бандитами сестру и сама попадает в водоворот событий; в конце фильма у неё рождается новый роман – не только на бумаге… Всегда перед глазами стоит сцена, как она несёт толстенную папку рукописей своей издательнице. Буквально «влюблена» была в главную героиню, хотя даже не предполагала тогда, что и мне по жизни придётся проделать, в общем–то, если не такой же, то очень похожий, параллельный путь! До сих пор это мой самый любимый фильм! А вот второй фильм «Жемчужина Нила» – с участием этих же героев, что интересно, я почти не помню… Это снова к вопросу о вторичности. К слову, именно поэтому я не пишу продолжений своих романов – принципиально.
– Вам не предлагали экранизировать ваши произведения?
– Многие знакомые и, что характерно, коллеги по творческому ремеслу в один голос говорят: «Марина, твои книги – прекрасный материал, просто созданный для кино!» Буду счастлива, если то же самое мне скажет известный кинопродюсер или режиссёр, и «материализует» мой материал на экране! Я открыта для сотрудничества. (Смеётся…)
– Вы упомянули о коллегах. Каковы, на ваш взгляд, сегодняшние отношения в писательской среде? И насколько важно для писателя читать книги «соратников по творческому цеху»?
– Читать важно, по крайней мере, для того, чтобы быть в курсе, что происходит в писательской среде. Чтобы двигаться в ритме времени, автор книг должен, в отличие от героя известного анекдота – жителя Крайнего Севера, быть не только «писателем», но ещё и «читателем». И я читаю. Потому что не живу в мире иллюзий и розовых очков!
– Кого–нибудь из них могли бы выделить особо?
– Ой, а можно – я не буду? (Смущённо улыбается…) Говорить о коллегах «по перу», – дело очень деликатное и не всегда благодарное. Выделишь кого–то – другие могут обидеться; люди творчества – они такие ранимые… Скажу так, по–настоящему талантливые люди есть, хотя, на мой взгляд, их немного. Есть одна моя «коллега» по Союзу писателей России – дама, которая работает в аналогичном жанре, сначала она очень ревностно и с недоверием относилась ко мне, но сейчас мы научились, скажем, так «соблюдать толерантность» – попросту терпеть друг друга. Как в анекдоте про змею и черепаху. Не слышали? Плывёт по реке черепаха, на ней – змея. Змея думает: «Укушу – сбросит!» Черепаха думает: «Сброшу – укусит!» Вот так и уживаемся… (Смеётся…)
– Есть ли тогда литераторы, которые, скажем так, вам не симпатичны?
– О, об этом – тем более бессмысленно говорить. По–человечески мне приятны и симпатичны все люди. Я изначально люблю этот мир и людей, этот мир населяющих, и, чтобы вывести меня «из себя» – надо ой как постараться… Но знаете, Михаил, серость и неумелость – раздражают! Во всём – и особенно в литературе, с которой я близко соприкасаюсь… Вот, купила я недавно пару новых «женских» романов – один, хоть с трудом, но дочитала до конца, а другой – прочитав пару страниц, просто выкинула в мусорное ведро. Авторов – называть не буду, они у всех на слуху. Если кому–то нравятся, если люди находят в них «что–то своё», как, например, в «Чёрном квадрате» Малевича – пожалуйста. Вкусы, к счастью, у всех разные. Но парадокс в том, что крупнейшие издательства страны берутся печатать их, в то время как я уже несколько лет пробиться не могу – ни в «АСТ», ни в «Эксмо»; полное игнорирование – как автора и как человека. (Широко разводит руками…)
– Весьма странно… Такое впечатление, что в жанре исторического романа у вас «конкурентов» немного…
– Кстати, да, действительно вы правы, Михаил, – никогда не задумывалась об этом. Жанр слишком сложный. Женщины предпочитают писать детективы, а мужчины – фантастику.
– Это верно – женщины вечно что–нибудь расследуют, а мужчины – склонны к фантазиям; такова природа… Зато среди и тех, и других очень много таких, кто любит выступать в роли так называемых критиков – тоже своего рода «литературный жанр»…
– За объективную критику я всегда буду только признательна – я не стесняюсь чего–то не знать, люблю учиться, я всегда учусь. Но даже замечания можно высказывать корректно и деликатно – тогда хочется брать их «на заметку», следовать им. Чего для меня, к примеру, стоят слова Льва Александровича Аннинского – непререкаемого мастера в области литературы, адресованные моему роману «Реинкарнация» в «Литературной России». Не могу не зачитать цитату из его статьи. (Открывает газету, читая вслух строчки, подчёркнутые фломастером…):
«…Замки и дворцы прекрасны и не похожи один на другой. Стены помнят радости владык; резиденции без остановок принимают именитых гостей; какой–нибудь «ребристый свод» звучит вестником «готического стиля».
Не менее красноречива одежда. Платья из золотой парчи отделаны жемчугом; колье украшены бриллиантами и рубинами; наряды кричат о знатности и богатстве.
Детали дышат хорошо изученной стариной. Вирджинел звучит иначе, чем клавесин. Гейбл не похож на койф. Павану танцуют не так, как рондо. Сноски в тексте щегольские: поразительно, как вникла в английский средневековый обиход наша Марина Линник, уроженка подмосковных Люберец…
Но экзотическая фактура текста не мешает нам ощутить универсально–трагический, смертоносно опасный общий окрас этого безудержного празднования: слуги королевского дома и вообще соузники высшей знати все поголовно ждут гибели. Их остроты пахнут кровью. «К несчастью, на моих плечах не две, а только одна голова, которой я очень дорожу» – это герцогиня, которую прочат в королевы, озирается на своих предшественниц, успевших примерить королевский венец: одна умерла в нищете, другой отрубили голову, третья хоть и родила наследника, но тот оказался болезненным, и его мать бросили на произвол судьбы.
Судьбы – все – нанизаны на ожидание тюрьмы или плахи. А олицетворяет эту жуть – Его Величество король.
Король Англии… «И Ирландии!» – ревниво поправляет он. Разумеется, в его планах и деяниях – противостояние опаснейшему для Англии союзу европейских держав, поддерживаемых папой.
И появлением наследников король озабочен всерьёз. Но сильнее всего владеет им неудержимый экстаз похоти, не ослабевающий с годами… Так что красавицы–претендентки должны быть готовы к пробной сексуальной связи, а эта связь, как и любая связь в высшем обществе, чревата доносом, судом и плахой…
«Не к добру это, ох, не к добру», – тут и припев, и лейтмотив, и предчувствие.
Есть выход?
Нету. Разве что душа, измучившаяся в проклятой реальности, чудесным образом переселится в какое–то новое тело. Пусть в другую эпоху. И произойдёт её, души, вселение в новую плоть. Внедрение, как говорили древние греки. Инкарнация. Или, как наращивает слово Марина Линник, реинкарнация. Она даже живописует это новое воплощение исстрадавшейся когда–то души в новейшей лондонской реальности.
Тут сноска: «Дефибриллятор – прибор, использующийся в медицине для «запуска» остановившегося сердца с помощью электрического разряда».
В эпоху Генриха VIII такое и не снилось… У меня в сознании застревает вопрос: а эта наследница души, отстрадав и в свою очередь, отойдя к праотцам, может ли в свою очередь… реинкарнироваться?
И искупление страданий проляжет цепочкой к её наследникам… Не проляжет никакое искупление. И страдание никуда не денется ни из истории, ни из повседневности». (Откладывает газету в сторону…)
Только истинно «русский интеллигент», – в лучшем, классическом смысле этого понятия, – может так по–доброму и ненавязчиво дать оценку произведению малоизвестного автора! И такого рода оценка для меня в разы дороже мелких «укусов» о якобы «сомнительном качестве литературного содержимого». Критика – вы правильно, сказали, самостоятельный жанр и имеет право на существование. Но, к сожалению, подавляющее большинство работников этого жанра – не удавшиеся «бумагомаратели», которые сами ничего путного не в состоянии создать, зато обдать грязью других авторов – хлебом не корми! Но к их «пассам» я инертна – сколько бы ни было в нашем мире злопыхателей, добрых людей, уверена, несравненно больше…
– Перелистывая ваши книги, только что заметил, что они предваряются «вкусными высказываниями «великих людей» прошлого: Апулея, Новалиса, Рамона де Кампоамора…
– Есть простые истины жизни, которые мир «кладёт» в книги, музыку, картины, умудрённые посты и даже случайные фразы. На первый взгляд, они кажутся только изящными сплетениями слов, нот, красок, даже – «аватарок» в «соцсетях». Такие непреложные аксиомы… Давно принятые обычности, ничего нового. Но в какой–то момент вдруг осознаёшь себя внутри одной из чьих–то заумных цитат! И вот здесь… Вдруг ясно понимаешь её суть. Тут же ловишь какие–то глубокие смыслы, избитые временем. Мудреешь, другими словами, прямо на глазах. И «мудростью» этой – тоже хочется щедро делиться с читателями. Стараюсь, время от времени, обращаться к цитатам, но при этом избегаю «перебора».
– Марина, а не хотели бы поделиться тайной, или, хотя бы приоткрыть её завесу – над чем вы сейчас работаете?
– Ну, только если совсем чуточку… Когда всё знаешь наперёд – жить не интересно! (Смеётся…) Буквально пару дней назад взялась за написание нового романа, идею которого вынашивала не один год. Названия пока говорить не буду – говорят, недобрая примета.
– Вы – счастливы?
– Знаете, Михаил, считаю, что я счастлива. Пусть я не стала «любимой и единственной», пусть не родила ещё детей, но ведь книги тоже – «мои дети»! Жизнь вошла в ровное русло. У меня прекрасный сын, любящие родители, уютный дом. Я «нашла себя» и занимаюсь любимым делом, давно уйдя с нудной банковской службы и материально ни в чём не нуждаясь. Это очень важно для творческого человека – когда у него над головой не «висит» способный в любой момент рухнуть «груз» материальных проблем. Так что не жалею ни о чём!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Сегодня утром, открыв дверь своей квартиры, молодая писательница не просто подарила радость общения, она приоткрыла изящные дверцы своей души – чистой и открытой, увлечённой и увлекающейся разными сторонами жизни и творчества – разными параллелями. Редкие по нынешним временам устремления для одного «отдельно взятого человека»!Прочитав следующую книгу Марины Линник, мы с женой Татьяной ещё раз убедились – насколько её произведения отличаются от книг её «коллег», ибо она не пошла по стопроцентно лёгкому и проверенному пути написания детективов, расследований, мелодрам и любовных историй.
Покидая необыкновенно радушный, гостеприимный дом Марины Линник – этой милой и обаятельной молодой женщины, удивительно бесхитростной и открытой и содержательной чувственной и увлечённой человеческой натуры, яркой и самобытной писательницы, любящей дочери и прекрасной матери своего сына, так захотелось, чтобы все её желания – самые потаённые и сокровенные, обязательно бы осуществились. Чтобы на небосклоне вспыхнула её новая сверхъяркая звезда, излучающая миллионам людей на Земле доброту и любовь. Все от этого только выиграют…
Михаил трофимов
Журналист, литератор, музыкант, продюсер