Высказывание князя Безбородского о людской неблагодарности вызвало протест со стороны графа Меньшова, молчавшего на протяжении всего повествования своей жены.

– Доподлинно известно, – начал он, обращаясь к Никифору Андреевичу, – что у людей испокон веков была хорошая память на плохое и плохая − на хорошее. В этом я соглашусь с вами. Но нельзя огульно упрекать в этом грехе всех подряд.

– В чем-то вы правы, голубчик, – поддержала родственника хозяйка гостиной, Наталья Андреевна. – Если бы люди не были способны забывать те или иные события, то тогда наша жизнь стала бы невыносимой! Avez-vous d’accord avec moi?

– Мы помним не дни, а помним прекрасные мгновения, – бросив красноречивый взгляд на прекрасную хозяйку салона, проговорил граф Лунин, бывший ее возлюбленный.

Сильно покраснев, графиня Орлова-Денисова энергично замахала веером.

– Однако какая стоит жара. Даже ночная прохлада не приносит облегчения, – пожаловалась она, пытаясь скрыть смущение.

– Ma chérie, но в гостиной достаточно прохладно, – не согласился с ней муж, нахмурив брови. – Елизавете Алексеевне даже понадобилась шаль…

– Тогда во всем виновато шампанское, голубчик… Да-да. Именно шампанское! «Могу поклясться на кресте», как говорила порой ma grand-mere, – наигранно веселым тоном ответила Наталья Андреевна.

– Кстати, – не понимая сути происходящего, сказал граф Меньшов. – А ведомо ли вам, господа, как в старину называли людей, которые во время клятвы целовали крест?

– Василий Сергеевич, откуда же нам знать? – с радостью воспользовавшись возможностью сменить тему разговора, быстро проговорила графиня Орлова-Денисова. – Поведайте нам, пожалуйста. Это очень интересно!

– Целовальниками!..