Июльский зной не щадил никого. Безжалостное солнце, изо дня в день на протяжении месяца светившее на безоблачном небосклоне, сводило с ума жителей города. Жизнь замерла в купеческой Москве. Редко какой прохожий осмеливался выйти на улицу днем, даже по срочным делам. Только тогда, когда раскаленный диск уходил за горизонт и жара немного спадала, на улицах города появлялись измученные горожане, проклинавшие погоду.
Но несмотря на палящий зной, светская жизнь не затихала. Известные салоны переместились из душного города в загородные резиденции, утопающие в роскошной зелени. Такие усадьбы имели регулярные парки с искусственными или природными прудами, всевозможными беседками и верандами, позволявшими скрываться от палящих лучей.
В одном из таких прелестных мест и проживала чета Орловых-Денисовых, по примеру друзей и знакомых покинувшая пыльную и жаркую Москву. Скрытое за зеленью от посторонних глаз поместье было расположено на возвышенности, что давало обитателям дома возможность наслаждаться окрестными видами в полной мере. Восход солнца можно было наблюдать, прогуливаясь по фруктовому саду, украшенному всевозможными декоративными мостиками, решеточками и увитыми цветами оградами, а полюбоваться закатными красками – сидя в беседке, расположенной рядом с большим природным прудом…
… В этой обновленной столовой подходил к концу ужин. Восседавшая во главе стола чета Орловых-Денисовых находилась в приподнятом настроении: торжественный вечер, устроенный в честь дня рождения хозяйки, получился чудесным. Повар, выписанный из самого Парижа, превзошел все ожидания. Стол, накрытый роскошной скатертью и уставленный изысканным фарфором, говорившим об утонченном вкусе хозяев, ломился от всевозможных яств. Глядя на гостей, с аппетитом поглощавших утонченные французские десерты, графиня Орлова-Денисова ликовала. Определенно, вечер удался! И хотя гостей было не так уж много (из-за жары многие приглашенные не захотели покидать свои усадьбы и трястись по пыльным дорогам), самые преданные и верные друзья были рядом с ней.
– Графиня, позвольте выразить мое восхищение вашим поваром, особенно его десертами, – вытирая салфеткой рот, проговорил граф Василий Сергеевич Рюмин, плотный мужчина лет пятидесяти. – Воистину, французы – лучшие кулинары во всем мире.
– Не говори глупостей, – слегка толкнула его локтем худощавая дама, сидевшая рядом с ним. – Наш Федор готовит такие пирожные не хуже, чем их Симон. А горячее и вовсе было недосоленным.
– Мне кажется, ты несправедлива к повару своей кузины, – попытался возразить ей граф, но супруга смерила Василия Сергеевича таким холодным взглядом, что тот замолчал.
– О, голубушка, не стоит так сердиться, – спохватилась Наталья Андреевна, желая поскорее уладить назревавший конфликт. – Je suis sûre, что ваш повар так же искусен, как и Симон.
– Естественно, – поморщилась Екатерина Григорьевна, услышав французскую речь. – Кому, как не русскому, знать, как приготовить наше, подчеркиваю, русское блюдо?
– Что правда то правда, – прокряхтел престарелый дядюшка Натальи Андреевны, разделявший взгляды второй племянницы.
Он так же, как и графиня Меньшова-Рюмина, не любил ничего заграничного и справедливо полагал, что русский язык и обычаи в последнее время так изменились, что это идет во вред национальной культуре.
– Я знаю, дорогая кузина, что вы не выносите употребления французского языка, поэтому постараюсь сегодня говорить на нем как можно реже, – улыбнулась Наталья Андреевна, глядя на недовольное лицо сестрицы. – Хотя, право, не могу понять, что вас в этом так раздражает. D’autant plus que, это язык великого Лафонтена, Дюма, Бальзака, Гюго, в конце концов…
– А также Петра Долгорукого, – послышался взволнованный голос входящего в столовую человека…